Сергей Дяченко
КНИГА ВЕЛИКИХ МЁРТВЫХ
Херсонщина – скифский край, страна курганов, страна могил. В области было известно более 5 тысяч курганов, постепенно уходящих в небытие. Самый большой курган – Огуз с каменным склепом – находился около Нижних Серогоз. В нём был похоронен, как предполагают, если не известный скифский царь Атэй (конец IV в. до н. э.), то его сын. Большой человек, судя по высоте оплывшей насыпи в 20 метров. Обычно невозможно установить, кто именно погребён в курганах.
Херсон по праву можно назвать столицей страны могил. От своего основания он гордо несёт это знамя. Херсон – могильник не только великих идей, но и великих людей. Кто, например, не знает Потёмкина? «Как, у вас похоронен Потёмкин?» – спрашивают приезжие. Но в этом уже и мы не уверены: «а может его труп всё-таки украли?». Таков уж наш город, что великих людей у нас побывало много, а родилось до того мало, что и вспомнить невозможно; зато похоронено предостаточно. Но их мы помним менее всего. Если ты знаменит, поезжай умирать в Херсон. У нас с почестями похоронят и навеки забудут. Так попадают в вечность.
Да, есть всё-таки что-то романтическое в этом чужестранном слове «Херсон»…
Когда всё забыто, все забыты и на всё забито трудно что-то раскопать. Но мы всё же решились зачать большой труд: «Книгу великих мёртвых» – книгу о людях, которых приютил наш гостеприимный херсонский грунт.
Примечание № 1. Мёртвыми мы называем этих людей не только потому, что они умерли и (или) были похоронены в Херсоне, а ещё и потому, что о них напрочь забыли.
Примечание № 2. В нашем рассказе нумерация не связана со значением людей, их в любом случае уровняла смерть. Начитаем же мы с этого человека просто так, как Бог на душу положил.
Мёртвый №1 ДЖИАНИ-РОСЕТИ
Херсон. Некрополь Екатерининского собора. Могила у южной приалтарной стены. Надпись на надгробии: «Светлейшему князю молдавскому Эммауилу Россетте, скончавшемуся в Херсоне 8-го марта 1788 г.».
Как-то поймал себя на мысли, что, прочитав с десяток раз эту надпись, я ни разу не задумался о том, что слово «князь» означает совсем не то же самое, что «мухобойщик первого разряда Петров-Заструйский с Сухарного». До того было отшлифовано сознание, что не улавливал разницу между кухаркой и фараоном. Даже забавно стало.
Примечание № 3. Слово «князь» («къніазь» = «kunings») произошло от древненемецкого «chuni» – «род»: вождь племени (1), правитель государства (2) или государственного образования (2а), или почётный дворянский титул (3). В нашем случае оно в значении 2а, но применительно к Валахии и Молдавии правителя вернее называть «господарем».
Поскольку у имени нашего князя громадное число вариантов, договоримся называть его Маноле Росетти. Итак, о Маноле Росетти, до недавнего времени, как и положено в Херсоне, мы почти ничего не знали. Но, благодаря историку Владимиру Ионе Мискевке, сотрудникам института истории Академии наук Молдавии, архива внешней политики России, а также некоторым другим исследователям, вот что удалось узнать.
О высоком происхождении
Маноле Джиани-Росетти
Маноле (Манолаки или Эммануил) Росетти * родился около 1715 года в квартале Фанар ** в Константинополе, в семье Евфросинии Росетти и священника Иона Джиани (Ion Giani). Состоял в браке с Ралицей Гика – сестрой господаря Григория III Гика ***, – и имел дочь Смаранду.
Примечание *
Семья Росетти. Её всё же правильнее называть семьёй Джиани – по отцу. Ион Джиани происходил из греческой семьи Тсанетти с острова Лесбос (встречаются множество вариантов написания их имени: Тани, Тсани, Дзани, Джиани, Джианет). Известен некий Афендулис Джианет из Константинополя, который в 1711 г. был первым купцом гетмана Мазепы, потерявшим своё имущество из-за русской армии, которая преследовала украинского гетмана. «Поп Ион Гианис», как его называли, имел четверых сыновей: Йордаки, Ласкараки, Манолаки и Антиоха. Этих братьев можно было встретить, уже с середины ХVIII в., в Яссах и Бухаресте, где в поисках различных постов и служб они просили протекции константинопольской знати. Будучи отпрысками фанариотских семей Джиани и Росетти, они возомнили о себе, что являются более боярами, чем все бояре Фанара, особенно из-за прадеда матери.
Мать была дочерью Николая, великого спатаря в 1753 г., а затем и великого драгомана флота; внучкой Иоаниса Росетти и Елены Ал. Маврокордат; и правнучкой воеводы Молдовы Антония Русета (1675–1678) и Кирицы Драко (Драган). Все они, по мужской линии, происходили от Ласкариса Россетоса, женатого на Бэлле Кантакузино. Родословная Росетти, по семейной легенде, происходит из Генуи, откуда предок Ион Росетти прибыл в XIII в. в Константинополь. В греческой же историографии, утверждается что, «генуэзец Иоан Россети» покинул Элладу в VIII в., обосновавшись в Константинополе. Однако, исходя из генеалогических исследований генерала Раду Росетти, самые ранние документальные источники говорят о семье Росетти в XVII в. как о греческой. Факт, который отнюдь не исключает более древнее итальянское происхождение. Фамильный герб семьи Росетти представляет собой на пересеченном щите с полями серебряного и лазоревого цвета – серебряный кубок с тремя розами. Девиз: “Sereno aut nubilo sospes”. Но не все члены семьи использовали этот герб.
Примечание **
Квартал Фанар в Константинополе (Стамбуле). Здесь находилась резиденция греческого митрополита. Жителей это квартала называли фанариотами. В Османской империи в XVIII – нач. XIX вв. здесь обитали преимущественно представители греческого духовенства и торгово-денежной аристократии, пользовавшихся значительными привилегиями, в том числе, на занятие высоких постов в турецкой администрации.
Примечание ***
Гика – известный албанский княжеский род. Когда князь Молдавии и Валахии Григорий III был отравлен в 1777 г. в Стамбуле по приказу турецких властей, его жена Роксандра Гика переехала в Петербург, и императрица Екатерина II назначила ей пенсию в 2000 рублей. Получив деньги, Роксандра отправилась с двумя сыновьями, двумя дочерями и тремя племянницами в Херсон. Третья её дочь вышла за муж за маркиза Маруччи – грека, венецианского гражданина из Эпира и осталась в Петербурге. О ней говорили, что она – сама красота. Да и сама Роксандра, надо полагать, была ничего. Современное село Роксандровка на Ингульце принадлежало как раз ей.
О низком предательстве Маноле
Современники, знавшие близко Маноле, отмечают его любовь к комфорту и плохое отношение к слугам, он «имел больше рассудка и знаний, чем другие соотечественники». Но главная его цель состояла в том, чтобы быть и оставаться у власти, не взирая ни на какие моральные принципы. Начав карьеру с сардаря Кишинёва в 1755 г., непрестанно подкупая влиятельных людей уже во время русско-турецкой войны 1764–1774 гг., в мае 1770 г. занимает, наконец, долгожданный пост господаря Валахии, но войти в оккупированный австрийцами Бухарест он смог лишь в июне 1770 г., а 25 ноября российские войска вновь занимают город. На этом и закончилось его мимолётное правление. До конца войны он находился на турецкой службе, надеясь на возвращение ему должности. Однако по окончании войны новым господарем Валахии был назначен Александр Ипсиланти, а господарем Молдавии – Григорий III Гика.
Маноле очень расстроился, отправился в Стамбул и развёл настолько откровенные интриги против вновь назначенных господарей, что получил ссылку, и с 1776 по 1781 гг. провёл на острове Наксос. Но даже оттуда, через посредников, он умудрялся давать деньги российскому посольству, дабы русская дипломатия «закрыла глаза», в случае его назначения господарем Валахии.
Надо оценить остроумие турецкого султана, когда с началом новой русско-турецкой войны 1787–1794 гг. Маноле, так стремившегося к власти, назначили 11 мая 1788 г. господарем Молдавии. В такой ситуации этого поста он уже и не желал. Причём, одновременно, «наследным принцем» Молдавии был назначен Николай Маврогени. Маноле понимал, что ним просто временно затыкают «дыру». В июне 1788 г. союзные России австрийские войска уже заняли всю Молдову. Тем не менее, турки смогли сконцентрировать силы и изгнать австрийцев из Ясс (столицы Молдавии), куда, наконец, 19 июля 1788 года вошёл наш господарь Маноле. Его задачей было противостоять врагам Османской империи, что сделать было просто невозможно, и 3 сентября 1788 года он оставил город отступил. Далее на него возложили организацию обороны Галаца. Прибыв на место, искушённому в военном деле господарю, достаточно было одного взгляда на крепость и турецкий гарнизон, чтобы убедиться в бесперспективности успеха отражения атаки армии Петра Румянцева. Умудрённый опытом и имея «чувство предвидения» старый воевода понимал, что гарантии сохранения трона у него в любом случае нет, как нет гарантии, даже сохранения головы на плечах. Но, перейдя на сторону России, как он считал, сохраняется 99% шансов «умереть спокойно в своей постели».
Приняв решение, в одну из тёмных ночей, в сопровождении лишь нескольких друзей, он тайно бежал из лагеря Галац, направляясь прямо к российским войскам. В Яссах был принят фельдмаршалом Потёмкиным с подобающими его рангу почестями. Маноле не преминул рассказать о численности турецких сил и военных планах Порты. Беглец был направлен для местожительства в Херсон с годовой пенсией в размере 6000 золотых рублей. Уже 17 марта 1789 года наследный господарь Молдавии Николай Маврогени обратился к жителям княжества, что, в связи с «так называемым пленением Маноли Водэ Россети», он уполномочен занять княжество и оберегать их. Он осудил его предательство и дезертирство, призывая население оставаться в своих домах. В ходе начавшихся в 1789 г. русско-турецких мирных переговоров турки требовали выдачи Росетти, однако русские дипломаты хладнокровно отклонили их требование.
Почивание в Херсоне
Наш Маноле насчёт «своей постели» оказался прав. Он спокойно жил в Херсоне и умер 8 марта 1794 года, в возрасте 79 лет – почтенном по тем временам. Его отпели в Екатерининском соборе и 12 марта с почестями похоронили у его стен. Надгробие украшало изображение короны и герба, вероятно, описанного выше: серебряный кубок с тремя розами на серебряно-голубом фоне. Надпись же сообщала, что: «Светлейший князь Молдавский Эммануил Россет скончался 1794 года Марта 8 дня в Херсоне».
Вы спросите, почему он похоронен среди героев русско-турецкой войны? Так ведь он только для турок предатель, а для нас внёс большой вклад в дело разгрома турецких войск на Дунае.
В 1930 году прах Росетти, неизвестно зачем, эксгумировали и выставили на обозрение. Вот как описал этот «экспонат» Борис Лавренёв: «В крепком и не пострадавшем от времени дубовом гробу лежал хорошо сохранившийся, видимо, набальзамированный труп человека с окладистой рыжей в проседи бородой, одетый в длинный парчовый халат, подпоясанный вышитым поясом. На голове трупа был навит из тонкого шёлкового тюля головной убор, похожий на чалму, с небольшой пряжкой из камней, в которую было воткнуто пёрышко цапли. Под витриной тоже была надпись, содержание которой передаю на память на русском языке: «Здесь находится труп молдавского господаря князя Иосифа Россета. Продажное русское духовенство, соблазнённое взяткой, разрешило похоронить мусульманина в ограде православного собора»».
К этому времени Росетти уже «оброс» нелепостями. На его могиле ещё в конце XIX века уже был неверно указан год смерти «1788» вместо «1794» (год там и сейчас неверный), его стали считать мусульманином, а Маноле – православный фанариот, и, наконец, его спутали с французом Иосифом Россет – отцом известной приятельницы Жуковского и Пушкина Александры Осиповны Смирновой-Россет. Интересно, что Иосиф действительно жил в самом конце XVIII века в Херсоне, но это совсем другая история.
Мёртвый № 2. МЕЛЛЕР
Херсон. Некрополь Екатерининского собора. Крупный каменный памятник, украшенный вазой, у северной приалтарной стены храма.
Текст таблички: «Генералу Артиллерии Ивану Ивановичу Меллеру-Закомельскому, убит при осаде Килии 10 октября 1790 г.».
О значении Меллера
Генерал-аншеф, главнокомандующий артиллерийских войск Российской империи, управляющий артиллерийского и инженерного корпусов, сподвижник Потёмкина. Именно Меллером был разработан план штурма Очакова, ставшего краеугольным камнем в истории Северного Причерноморья. Меллер за это получил Андреевскую ленту (к ордену) и Георгиевскую звезду II класса, а несколько месяцев спустя 30 июня 1789 года был возведён в баронское Российской империи достоинство. «Этот полководец, неустрашимый на поле брани, благородный, прямодушный и бескорыстный пал смертью храбрых при осаде Килии 10 октября 1790 года».
Закомелье
Получив баронское достоинство, его фамилия удостоилась приставки «Закомельский», а также обзавелась баронским гербом. Указом 16 мая 1790 г. пожалован «во всемилостивейшем уважении на ревностную службу и труды» двумя частями Закомельской волости Усвятского староства Полоцкой губернии: Бармутинской и Череухинской. Из рапорта Полоцкого наместнического правления следует, что крестьян там было 1776 мужского и 1670 женского пола, а сверх того 114 мужского и 98 женского пола, т. е. 3658 человек.
Этим же днём пожалован дипломом на баронское достоинство, в коем указано, чтобы барон Иван Иванович Меллер в дальнейшем потомственно именовался Меллером-Закомельским.
Закомельской волости ныне не существует. Ныне центр волости село Стеревнево на речке Комля в Псковской области. Комля – речушка в 26 км – правый приток Ловати.
Описание герба барона Закомельского: щит разделён горизонтально на две части. В верхней части, в золотом поле, вылетающий российский двуглавый орёл. Нижняя часть разделена перпендикулярно на два поля; в правом, пурпуровом, положены крестообразно: шпага острием вверх и лавровая ветвь; в левом, красном поле, мортира, влево обращённая. На гербе золотая баронская корона.
Этот герб был на надгробии. Само собой разумеется, вы там его не найдёте.
О происхождении Меллера
Известно лишь, что родился Иоганн в 1725 году и происходил из «немецкой нации мещан лютеранского закона» (Называя барона «Закомельским», Екатерина II намекала на его родину, на речушку в Пруссии). Начал службу Меллер в 14 лет (1739) канониром артиллерии. Через год вступил в русскую службу вольноопределяющимся. В 1752 г. он был произведен в офицеры, а в 1759 г. в чине подполковника принял участие в Семилетней войне (1756–1763). В 1762 г. за отличие при взятии Кольберга произведен в полковники, в 1764 г. – в генерал-майоры, а в 1773 г. – в генерал-поручики. Как храброго и учёного артиллериста его назначили в 1774 г. присутствовать в канцелярии главной артиллерии и фортификации, где Меллер скоро занял первенствующее положение. Замещая графа Орлова, он исполнял должность генерал-фельдцейхмейстера, а после его смерти в 1783 г., продолжил занимать эту должность с чином генерал-аншефа.
У Меллера была дочь Мария (супруга барона Андрея Фредерикса) и четыре сына: Пётр, Карл, Егор и Фёдор. Во время осады Очакова Меллер вёл две штурмовые колонны. На его глазах в бой шли три его сына, и когда был убит младший – полковник Карл Иванович, он сказал слова, запомнившиеся всем: «Так что ж, на приступе у меня остаются ещё два сына» (Егор и Пётр).
Карла Ивановича похоронили у Екатерининского собора, а через два года рядом с ним был похоронен и отец. Младший Фёдор отказался от военного поприща и генералом, как братья, не стал.
Меллер в Херсоне
Весной 1787 года Меллера назначили в Херсон, где в преддверии войны он принял непосредственное начальство над артиллерией нашей крепости и южной армии. Во время пребывания Екатерины II в Херсоне, она пожаловала ему 300 крепостных из Полоцкой экономии. Но вообще-то не много известно о его пребывании в нашем городе: тогда такие люди бывали в городе, что генералы меркли. Видно скромным и деловым человеком был, его уважал Потёмкин. Очаков тому подтверждение.
В 1790 г. перед взятием Килии князь назначил Меллера командующим Корпуса левого крыла своей армии. При штурме 6 октября 1790 Меллер был смертельно ранен и 10 октября умер. Это тоже о чём-то говорит: много ли генералов в прямом смысле слова вели в бой свои армии? Но не смотря на то, что современники не пожалели камня и «чувств» на надгробие, сделав его одним из самых заметных, из-за скромности Меллер стал одним из самых малоизвестных выдающихся людей, похороненных в нашем городе.
Мёртвый № 3. ДЖОН ГОВАРД
Херсонская окраина. Степановка, гаражи. Высокий левый берег речушки Верёвчины. Надгробие утрачено, как и могила. Он человек Земли. «Не переносите моего праха в Англию, – просил Говард, – там, как и здесь буду я в одном расстоянии от неба». Наша признательность к Говарду проверена временем, его могила уничтожалась всеми поколениями херсонцев.
О высоком значении Говарда
Джон Говард – английский гуманист, филантроп, общественный деятель, член Лондонского научного королевского общества (с 1856), шериф графства Бедфорд (с 1773), основоположник движения за гуманизацию тюремно-исправительной системы, автор сочинений о карантинах, лазаретах и тюрьмах. Его имя слышал каждый образованный европеец. Херсон же либо не относится к Европе, либо по-европейски не образованный. В Херсоне, в лучшем случае вам скажут, что Говард – врач, который боролся в нашем городе с чумой, от которой и умер. Между тем Говард не врач, у него не было специального медицинского образования, хотя он действительно изучал медицину, как, впрочем, и физику. За Говардом закрепилась репутация врача, когда он побывал в Турции.
Как-то в 1785 году Говард осматривал главные лазареты Средиземноморья, в том числе в городах Стамбуле и Смирне, где тогда разразилась эпидемия чумы. Зная способы заражения чумой, профилактики болезни и методы лечения ранних стадий заражения, ему удалось спасти считавшуюся безнадёжно больную дочь паши. В тоже время Говард обратил внимание на беднейшее население, которое было обречено на смерть, им даже не пытался никто помочь. Тогда Говард и получил репутацию «гуманного и бесстрашного доктора», тогда он принял решение посвятить свои знания неимущим и не лечить состоятельных людей. Поэтому, может быть, роковым для Говарда стало лечение двоюродной сестры богатого херсонского помещика Фёдора Комстадиуса, умершей от сыпного тифа.
Но, тем не менее, Говард вошёл в историю не как доктор, а прежде всего как реформатор тюремной системы. Пропагандировать гуманное обращение с заключёнными Говард начал после того, как сам попал в заключение. В 1755 году в Лиссабоне произошло страшное землетрясение и Говард выразил желание помочь пострадавшимвия. Корабль, на котором он плыл, попал в руки французских корсаров (в то время Англия вела войну с Францией). Испытав ужасы плена: издевательства надсмотрщиков, страдания и лишения обычного заключённого и, чудом оставшись в живых, по возвращении на родину, Говард решил посвятить свою жизнь гуманизации тюрем. Первым его делом стал обмен оставшихся во французском заточении английских военнопленных. Ныне же все европейские тюрьмы работают по системе Говарда.
О семье Говарда
Джон Говард родился 2 сентября 1726 г. в предместье Лондона в семье состоятельного купца. Отец мечтал о том, что сын продолжит коммерцию, однако Говард был романтиком, любил путешествовать, и совсем не интересовался торговлей. Его родители очень рано умерли. Оставшись состоятельным сиротой, Говард решил реализовать свои мечты. Он отправился путешествовать по Франции и Италии. Вернувшись в Англию Говард женился, но уже через три года овдовел. После возвращения из французского плена Говард женился вторично, очень счастливо. Но и это счастье продолжалась недолго: вторая жена так же умерла. Решив изменить жизнь, Говард переселился из Лондона в Бедфорд. Неудачи в личной жизни ещё более стимулировали его филантропическую деятельность. Он продолжил путешествия: посетил Данию, Швецию, Россию, Польшу, Испанию и Португалию. Мечтал съездить в Египет. Считалось, что именно из Египта чума проникала в Европу. Говард намеревался отправиться туда через Россию и Стамбул, но этому его плану не суждено было осуществиться. Он умер на полпути, в нашем Херсоне. Единственный сын Говарда пережил отца всего лишь на 10 лет и умер в доме для умалишённых в 1799 г.
Говард в Херсоне
В 1789 году Говард второй раз за свою жизнь пересёк границу Российской империи, и через Петербург и Москву отправился на Юг. В Кременчуге он осмотрел тюрьму и военный госпиталь, а в октябре прибыл в черноморский портовый город Херсон. Здесь был радушно принят коммерции советником Альбрандтом. Для Говарда у купца Дофине наняли дом на Суворовской улице, как раз на месте чудовищного здания ТРЦ «Суворовский», напротив магазина «Океан».
По словам одного тогдашнего херсонца, «образ жизни Говарда в Херсоне был скромным и поразительным. Даже его внешность и привычки выдавали в нём особенного человека. Одежда на нём была самая лёгкая; его встречали всегда в чёрном фраке, подбитом ватой, в башмаках и шёлковых чулках. Пищу его составляли четыре чашки чаю: по две утром и вечером, две чашки молока, небольшой круглый хлеб и стакан ячменного взвару; мяса не ел он никогда, овощей – очень много, но весьма редко».
Херсонцы очень хорошо отнеслись к Говарду, его уважали и любили все городские сословия. Да и сам город понравился Говарду. Он говорил, что «во всей Европе нигде не нашёл подобного порядка, чистоты и устройства тюрем и госпиталей, как в Херсоне, под ведением Мордвинова». Николай Семёнович Мордвинов руководил в то время Херсонским адмиралтейством, Говард сдружился с его семьёй. 20 января 1790 г. в 5 часов утра, когда Говард скончался, именно Мордвинов закрыл ему глаза.
Могила Говарда
Последними словами Говарда были: «Мысль о смерти не имеет для меня ничего ужасного. Я чувствую, что должен умереть. Сегодня или завтра, всё равно... Истление – жребий человека, закон, которому все равно повинуются… Похороните меня там, где я любил прогуливаться. Я не желаю ни памятников, ни надписей, но хотел бы, чтоб на моей могиле были поставлены солнечные часы...».
Последнее желание Говарда приносить пользу людям даже после смерти – было исполнено. Его похоронили на земле купца Дофине (в доме которого и жил Говард). Дофине на свои же деньги установил и солнечные часы. История обернулась таким образом, что уже через 10 лет Херсон пришёл в совершенный упадок. Не мудрено, что и первый памятник Говарду разрушился и о нём забыли.
После войны с Наполеоном о Говарде вновь вспомнили. В 1814 г. Россию посетили члены Британского библейского общества, связанного с Английским тюремным обществом. Их милостиво принял Александр I. Вспомнили о запущенной могиле Говарда, подняли вопрос о приведении её в порядок. Александр I отдал распоряжение Кабинету министров об ассигновании денег, привлёк к этому делу известного архитектора Василия Стасова, приказав увеличить и украсить надгробный монумент. В мае 1818 года Александр I по этому вопросу даже посетил Херсон.
Тогдашний губернатор граф Карл Сен-При предложил императору не ставить новый памятник на могиле Говарда, где было совершенно безлюдно (намекая, что Херсон населён варварами), а воздвигнуть его в самом городе у въездных Николаевских ворот с постоянной охраной. Там же как раз строили и каторжно-пересыльную тюрьму. Император с пониманием отнёсся к херсонцам и одобрил это решение. В мае 1820 года знакомый нам обелиск был готов (позднее его чуточку изменили, добавив куб с барельефом).
Но и сама могила Говарда не осталась без внимания. На старом пьедестале поставили небольшое мраморное надгробие, квадратное в плане. На верхней площадке в 1831 г. были установлены новые солнечные часы, заказанные князем Михаилом Семёновичем Воронцовым в Италии. Рядом с могилой Говарда устроили даже землянку для сторожа. Догадываясь, что херсонцам сторож не помеха, в 1851 году губернатор Михаил Сергеевич Ильинский приказал устроить вокруг памятника каменную ограду. Тогда же Воронцов открыл подписку на полное восстановление надгробного памятника. Работы окончили в 1857 году. Однако и этот памятник постигла участь предыдущих.
Через шесть лет могилу Говарда посетил этнограф и путешественник Александр Афанасьев-Чужбинский. «Мы увидели что-то вроде загона впереди небольшого хутора, – писал он. – Здание (то есть строение) это состоит из четырёхугольника, построенного из местного камня, и не имеет крыши, но заперто дощатыми воротами /.../. Над прахом Говарда сложено из камней возвышение в рост человека, уступами, а в головах поставлена небольшая колонна /…/. Мне рассказывали о солнечных часах, устроенных на этой колонне, что и заметно, однако я их не видел, потому что сторож снял доску и спрятал в землянку».
Вероятно, позже, памятник этот ещё раз подновлялся, с восстановлением круглой ограды. Но даже памяти уже по ней не осталось. Рассказывают, что когда в 1970-х годах рыли котлован, зацепили могилу Говарда, но чтобы не поднимать шума и не искать проблем на свою «спину», уничтожили «находку». А зачем она?…
Князь Григорий Александрович. Гравюра А. Сассо по рисунку Г. Бозио, около 1784.
Мёртвый № 4. ПОТЁМКИН
Четвёртый рассказ посвящён великому волонтёру польского происхождения Григорию Потёмкину. Слово «волонтёр» в XVIII в. было синонимом слова «охотник» и означает доброволец. Потёмкин добровольно решил посвятить жизнь служению родине, заплатив личным счастьем. Обладая огромным состоянием Потёмкин не имел своего дома и нормальной семьи. Всю жизнь он вынужден был играть роль того человека, которого мы знаем, но личностью сумел остаться совершенно неизвестной.
В январе 1768 года, занимая «непыльные» государственные должности, Потёмкин вдруг решил отправиться добровольцем в действующую армию на войну с Турцией, и этим волонтёрским поступком круто изменил свою жизнь.
Место
Херсон. Екатерининский собор на улице Перекопской, склеп под полом, а на – беломраморная плита. Она одна рассказывает больше, чем знают о Потёмкине херсонцы.
О неизвестном значении Потёмкина
На плите 1877 года бронзовый герб и надпись: «Фельдмаршал Светлейший Князь Потёмкин Таврический родился 30 Сентября 1739 года,
умер 5 Октября 1791 г.
Здесь погребён 23 Ноября 1791 г.».
В круглых венках: «Херсон – 1778»,
«Екатеринослав – 1787»,
«Николаев – 1788»,
«Очаков – 1788»,
«Аккерман – 1789»,
«Бендеры – 1789»,
«Крым и Кубань».
Герб
В центре военного начетверо разделённого щита находится надвое разрезанный щит поменьше, в правой стороне которого изображена шахматка, а в левой –родовой герб Потёмкиных: выходящая из облаков рука в латах с мечём. В первом и четвёртом поле – двуглавый орёл в коронах, над которым в особом поле пятиугольная звезда, во втором и третьем поле – городская корона.
На щит возложена графская корона, на которой три шлема, увенчанных: один – короной с выходящим двуглавым коронованным орлом; другой – тремя страусовыми перьями; и третий – рукой с мечём. Щитодержатели – два казака со знамёнными значками в руках. Щит покрыт и оттенён горностаем с подложенной княжеской мантией Римской (Австрийской) империи, над которой княжеская шапка Римской империи, украшенная жемчугом.
Что всё это значит?
Родовой герб Потёмкиных польского происхождения. Его предок седьмого колена Ян Потемпский переехал в Московию из Польши в начале XVI века и поступил на службу к Великому князю Московскому Василию III Иоанновичу. Он то и привёз с собой первую печать Потёмкиных, данную ему «по изволению» польского короля. Она изображала вооружённую мечом руку, выходящую из облака, а на щите – корона с тремя страусовыми перьями.
Дальше – интереснее. Графская корона отражает графский титул, полученный Потёмкиным 10 июля 1775 г. во время празднования заключения мира с Турцией. Княжеская мантия и шапка Римской империи присутствуют в связи с присвоением Потёмкину княжеского достоинства с титулом светлости 16 февраля 1776 г. австрийским императором Иосифом II. Князья в Российской империи являются потомками Рюриковичей, каковым Потёмкин не был, а было нужно. Поэтому Потёмкин стал князем Австрии, что юридически оформить проще, но зачем?
Вернёмся к первой дате. 10 июля начались торжества, связанные с подписанием мирного договора с Турцией. 12 июля на Ходынском поле должны были начаться народные гуляния в присутствии императрицы. Их перенесли на 18-е. То, что произошло в ночь в 12-го на 13-е, было государственной тайной. Всем сообщили, что Екатерина «захворала». На самом деле императрица рожала. Нарекли ребёнка Елизаветой в память императрицы Елизаветы Петровны, которая, кстати, родилась в Москве при очень похожих обстоятельствах. Отцом маленькой Лизы был Потёмкин, причём, отцом законным. Годом ранее, 8 июня 1774 г., на праздник Троицы состоялось ещё более тайное мероприятие: Екатерина обвенчалась с Потёмкиным. Для уравнения сословного положения она и возвышала Потёмкина доступными средствами, начав 1 марта 1774 г. с должности личного генерал-адъютанта.
О браке знали всего лишь четыре человека, сумевшие сохранить тайну до конца жизни: Мария Саввишна Перекусихина, Александр Николаевич Самойлов, Евграф Александрович Чертков и, конечно, сам священник Иоанн Панфилов. Как выяснилось, не о своей матери даже дочь Елизавета. Но, подозревала. Однако, за ё жизнь ей так не дали чёткого ответа. Таким образом старались уберечь ей жизнь.
Брак Екатерины и Потёмкина тайным оставался, и останется, поскольку слишком много страниц устоявшейся истории придётся переоценить. Например то, что соправителем Екатерины II в пик славы Российской империи был Потёмкин, лично принимавший важнейшие, судьбоносные решения; то, что Потёмкина, в конце концов, можно назвать императором (как супруга императрицы). Тайной этот брак останется ещё и потому, что в него невозможно поверить. И уже сто лет как не верят, имея на руках неопровержимые доказательства. Ведь это одна из самых романтических тайн мировой истории, которую не хочется материализовать.
Грыцько Нечёса
Щитодержателями герба Потёмкина являются два казака. Расхожее мнение о Потёмкине как угнетателе украинского казачества уже даже не веселит – это глупость. Казаки ценили его, и гетманскую булаву в ноябре 1790 года он получил не просто так. Потёмкин стал Великим гетманом Екатеринославского казацкого войска, которое сам сформировал с 1783 года, возродив не столько воинскую украинскую вольницу, сколько честь и достоинство казачества, утрата которых привела к гибели Сечи в 1775 году. Видимо, этого то в Петербург и испугались, выселив запорожцев на Кубань после смети Потёмкина.
И обратите внимание, новую столицу края Потёмкин создал не у моря, не в Херсоне или Одессе, а в центре Запорожья (!). Это – нынешний Днепропетровск (Екатеринослав). Думаете просто так?
Потёмкин – талантливый полководец и один из достойнейших фельдмаршалов империи. Однако, оценить его можно лишь, понимая двойную игру, которую ему приходилось вести.
На надгробной плите собора в круглых венках названия турецких крепостей – важнейших побед Потёмкина: Очаков – 1788, Аккерман (Белгород-Днестровский) – 1789 и Бендеры – 1789. В этом списке нет Измаила, заслугу за взятие которого сам Потёмкин отдал Суворову и казакам. Хотя архивные документы доказывают большое значение Потёмкина и в этой победе.
Но одним из важнейших его достижений есть присоединение Крыма и Кубани к империи Екатерины. Пётр I пробил окно в Европу, Потёмкин – на Юг и Восток. Основанные им города Херсон в 1778, Екатеринослав (Днепропетровск) в 1787, Николаев в 1788 – ныне являются областными центрами! Это ли не опровержение досужих разговоров о неудачных местах и «потёмкинских деревнях».
Херсон
Прах Потёмкина не случайно был погребён в нашем городе, и не случайно в Екатерининском соборе. Херсон можно назвать детищем, вторым ребёнком Екатерины и Потёмкина (после Елизаветы). 9 сентября 1775 года Потёмкин предложил, а Екатерина утвердила решение о строительстве крепости Херсон. Императрица участвовала в разработке проекта города, вникала в мелочи хода строительства и часто называла Херсон своим дитятей. Однако судьба у нашего города сложилась непросто, как и собора, да, собственно, и самого Потёмкина, умершего под открытым небом в степи…
* Примечание 3. Московский историк Вячеслав Лопатин в издал две замечательные книги «Екатерина II и Г. А. Потёмкин. Личная переписка» (-М.: «Наука», 1997) и «Светлейший князь Потёмкин» (-М.: «Олма-пресс», 2004), которые развенчивают мифы о Потёмкине и усиливают интерес к Херсону, как к месту его погребения. Ответственность и выгоды этого понимают, к сожалению, не многие.
В 1865 году Херсонским земством был приведен в порядок Потёмкинский бульвар вокруг памятника Потёмкину. Его перепланировали и благоустроили. В том же году у могилы князя на колонне в соборе была прикреплена овальная мраморная доска с надписью: «Князю Потёмкину-Таврическому Херсонское Земство 1865».
В 1891 году, в 100-летнюю годовщину смерти Потёмкина, херсонцы чествовали память основателя города, могилу князя украсили живые цветы, а на ограде мраморной плиты в соборе появилась бронзовая лента с надписью: «Основателю Херсона – благодарные граждане. 5 октября 1891 года». Её уже нет.
В октябре 2003 года был возрождён памятник Потёмкину в романтической авторской версии, зато приведен в порядок ранее скверный сквер.
Иллюстрации:
1. Родовой герб Потёмкиных
2. Елизавета Григорьевна Тёмкина. Художник Владимир Боровиковский, 1798.
3. Т. Г. Шевченко. Портрет
Г.А. Потемкина. Гравюра (10,7 × 9,5 см)
Герб Вютенбергов
Размещён на надгробии
Отец принца
Friedrich Eugen of Wrttemberg
Дворец отца
SchlossLudwigsburgInnenhof
Сестра. Жена Павла
Grand Duchess Maria Feodorovna by Roslin (1777, Hermitage)
Старший брат принца.
Король Frederick I Wrttemberg (1754-1816)
Мёртвый № 5. ПРИНЦ
Мы продолжаем рассказ о великих людях, которых приютил в своей земле гостеприимный Херсон. Этот человек особенно интересен тем, что в Херсоне никогда не был, да и сделать ничего особенного за свою короткую жизнь не успел. Он – принц. И этого достаточно.
О высоком происхождении
Этот молодой человек поднапряг многих исследователей. Точно известно было только то, что он – родной брат Софии-Доротеи-Августы-Луизы (1759–1828), ставшей супругой великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I. После крещения она получила имя Марии Фёдоровны, под которым её все знают. К слову, была красавица. Их родители: Фридрих-Евгений (1732–1797) – правитель княжества Монбельяр (с 1769), герцог Вюртембергский (1795–1797) и принцесса Бранденбург-Шведтская Фридерика-София-Доротея (1736–1798), дочь маркграфа Бранденбург-Шведтского Фридриха-Вильгельма (1700–1771). Вюртембергское герцогство на те времена было в упадке. Герцог Фридрих-Евгений уже не надеялся на счастливую судьбу для своих детей. Но помог случай. С 1768 года, когда Екатерина II подыскивала невесту своему сыну, до неё дошли слухи о красоте и уме юной принцессы Софии Вюртембергской. Но София была слишком юна, и в 1773 г. Павлу Петровичу пришлось жениться на Наталье Алексеевне. Через три года случилось непредвиденно – она умерла, и тут уж особенно заинтересованный в деле прусский император не упустил шанса и предложил руку Софии-Доротеи для Павла I. 26 сентября 1776 г. состоялось новое бракосочетание.
Многочисленным братьям Софии распахнулась дорога на выгодную службу в богатой России. А было у Софии аж 9 братьев, да ещё и 5 сестёр!!! Первым в гости к сестре через три года после её замужества приехал в Россию самый старший брат Фридрих (1754–1816). И хотя он уже находился на прусской службе, решил перевестись в Россию. Для начала Екатерина II предложила ему место генерал-губернатора Финляндии (тогда часть Российской империи). А потом и более ответственное: в начале 1783 года Фридрих стал губернатором Херсона. К слову, здесь к нему пришла и слава. Но после серьёзных размолвок с российской императрицей он вернулся на родину, а после смерти отца принял герцогство и вступил в союз с Наполеоном Бонапартом. С позволения последнего Фридрих объявил герцогство Вюртембергское королевством, а себя провозгласил первым королём Вюртемберга.
Бывал в Херсоне ещё один брат нашего принца Карл-Фридрих-Генрих. Вот что о нём пишут в источниках: «В чине генерал-майора командовал он кирасирской дивизией, отличился в сражении под Килиёй, был ранен, и в мае 1790 года приехал в Петербург для операции. Главнокомандующий, князь Потёмкин, сочувствовал положению принца, и по его ходатайству Екатерина пожаловала ему ленту». Надо полагать, он не раз бывал в Херсоне, и именно он внёс такую путаницу в родословную семьи Вюртембергов, что распутывать её придется ещё долго. Ведь многие полагают, что именно он у нас и похоронен.
Судьба человека
Принц Вюртембергский, похороненный в Херсоне, – человек-загадка. Он и есть, и нет. И в том, что на его могиле неточности, есть особый смысл. Если осторожно попробовать передать его биографию, то получится вот что. С самого рождения его жизненный путь был предопределён: единственная возможность обеспечить свою жизнь состояла в определении на военную службу в одну из могущественных европейских держав. Под своё покровительство его приняла императрица Екатерина. В 1789 г. по рекомендации отца Карла приняли в российскую армию в чине генерал-поручика. Приехав в 1791 году в Петербург, принц очаровал всех своей любезностью и приветливостью. На балу, данном Потёмкиным 28 апреля 1791 года в Таврическом дворце, принц вёл одну из двух кадрилей, причём вторую возглавил великий князь Александр Павлович. Там Потёмкин любезно согласился принять принца в свою армию, и вскоре принц в сопровождении графа Растопчина отправился за Потёмкиным в армию. В ночь на 24 августа 1791 года курьер доставил в Петербург неожиданное донесение: «Едва приехав в армию, принц, оттого ли, что спешил и очень беспокоился, или оттого, что не успел приехать к баталии, огорчился, занемог и 13 августа скончался в Галаце». Истинной причиной смерти принца называют южную лихорадку, которая одолела его ещё в пути. Смерть молодого принца потрясла Потёмкина. Ведь он уже почти наладил контакт с супругой Павла (с ним самим отношения не складывались).
Ответственность за смерть брата Марии Фёдоровны лежала на Потёмкине. Рассказывают, что во время отпевания принца в Галацкой церкви князь, не сдержав слез, вышел из храма и сел вместо своей кареты в случайно поданный к лестнице катафалк. Когда Потёмкин опомнился, то счёл это плохим предзнаменованием для себя. И точно – он умер менее чем через два месяца.
А принца похоронили в Галаце. Можно предположить, что именно Екатерина посоветовала Потёмкину перезахоронить его в Херсоне, в некрополе героев русско-турецкой войны, выдумав легенду о смерти от случайного падения с лошади. Такой вариант утешил бы и Потёмкина, и смягчил бы горе сестры принца, да и родителей в герцогстве Вюртембергском.
Увековечивание
Само собой разумеется, о принце в Херсоне ничего не знают и в наше время, не знали и 200 лет назад. Ведь в Херсоне он никогда не был и вообще умер в тот же год, когда приехал в Россию. Мало что знают об этом принце даже в Штутгарте. Даже его имя остаётся загадкой. Можно предположить только, что его звали Карл-Фридрих-Александр. Тем не менее, после Потёмкина это самый родовитый человек, похороненный в нашем городе. Ведь он – брат российской императрицы и брат короля Вюртемберга. Не спроста именно его могила изображена в центре самой известной картины с видом Херсона кисти художника Фёдора Алексеева конца XVIII (см. в краеведческом музее). Эта картина с видом Екатерининского собора, где похоронен Потёмкин, и появилась-то на свет во времена правления Павла I, наверное, только благодаря могиле принца. Мы-то знаем, как горячо не любил Павел всё, что связано с именем Потёмкина. А всё, что связано с монархами, не любили в советское время, поэтому надгробный памятник принца сломали. К 200-летию Херсона опомнились и восстановили, перетащив надгробие со старого городского кладбища и соорудив нынешнюю гранитную доску. Принц-то немецкий, а не наш. Но пусть будет ради дружбы народов.
Дяченко Сергей
Художник Фёдор Алексеев. конец XVIII
Вид Херсона
Мёртвый № 6. ГОСПОЖА МИСС
Рассказ о великих мёртвых, как и любой другой рассказ, был бы скучным без присутствия женщины. Но назвать женщину мёртвой – более чем непристойно, поэтому напоминаем, что в нашем рассказе слово «мёртвый» подразумевает «забытый». Гостеприимная земля Херсона схоронила всяческую память об этой замечательной художнице, но она не схоронила пока наше желание докопаться до любого праха. Напомним также, что нумерация никак не связана со значением человека. Всех наших героев уровняла смерть.
Место
Место погребения не выяснено. Просто Херсон
О знаменательном происхождении
Анна Владимировна, о которой пойдёт речь, воспитывалась в художественной семье. Её родной брат Николай Владимирович (1887–1975) – очень известный петербургский художник, с 1918 года – в эмиграции. Работал театральным художником в Париже и США, с 1939 – художником-постановщиком в Голливуде. Говорят, их отец Владимир Сергеевич Васильев (1847–1908) взял себе псевдоним Ремизов (с известным русским писателем Алексеем Михайловичем Ремизовым (1877–1957) они не связаны). За отцом псевдоним взял сын: Ре-Ми, и дочь не отказалась от соблазна, став «Мисс».
О знаменательном творчестве
Художественный альбом «Купидоновы проказы» Мисс – хоть и тиражное, но ныне ценное достояние Херсонского художественного музея – обладает такой притягательной силой, что оторваться от живой стремительной, то задумчивой и витиеватой линии рисунков Мисс невозможно часами.
В своё время Мисс была известным графиком, журнальным и книжным иллюстратором.
Была постоянным художником столичных журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон», «Театр и искусство» и «Кривое зеркало». Пробовала себя в сфере открытки. Известны изданные по её рисункам открытки на военные темы (1914–1916).
Многие художники «Сатирикона» предпочитали работать в русле символистской графики «blanc et noir», которая ведёт своё происхождение от Обри Бердслея. Но Мисс ориентировалась не столько на творчество английского мастера, сколько на российский вариант стиля модерн, воплощённый в произведениях объединения художников «Мир Искусства». Несомненное влияние на её художественную манеру и тематику оказал Константин Андреевич Сомов. Карикатуры Мисс представляют собой изысканно-стилизованные галантные сценки в гареме, будуаре, саду или трогательные изображения ухоженных малышей. Они подкупают ювелирной тонкостью рисунка. Журнальный период творчества Мисс пришёлся на 1913–1915 годы. Выработав свой почерк, графический стиль Мисс творчески особенно не эволюционировала. Её манера оставалась неизменной даже в тех случаях, когда она обращалась к средствам выразительности такого вида искусства как сценография.
Как Анну Владимировну приняла революция – не известно. Но её работы были представлены на первой выставке картин районного подотдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины в городе Советске Кировской области. А вот её брат Николай быстро разобрался и уже в 1918 покинул страну через Херсон. В Херсон он приехал, по-видимому, с Мисс. О ней вспоминают херсонские художники. Говорят, Мисс была больна, и вынуждена была провести остаток жизни в нашем городе. В 1928 году она умерла. Где, как – неизвестно. Неизвестно и место её погребения.
Память в Херсоне
Пытаться узнать, помнят ли Мисс в Херсоне – бессмысленное занятие. Её имя, вряд ли вообще кто-нибудь слышал (исключая редких специалистов). Но когда говорят о Корнее Чуковском, что-то можно припомнить, ведь Мисс иллюстрировала его детские журналы. Эти журналы под названием «Для Детей» выпускались в качестве приложения к популярному в Херсоне в дореволюционный период журналу «Нива». В нём тоже нет-нет, да и проскочит утончённая графика Анны Владимировны. Но такая память не идёт в сравнение с живым знакомством с её творчеством. Вот когда понимаешь, что они знакомы, что где-то их видел, что Мисс – замечательная художница.
Херсон сохранил лишь блёстки её творчества, но ведь сохранил. В нашем музее есть шесть рисунков, в том числе две иллюстрации: «На обеде у князя Стремнина» (17,2 х 22,3, бумага, белила, тушь, перо) и «О двух августах в одном году» (22х17,3, бумага, белила, тушь, перо). Есть её работы так же в частных коллекциях города.
А кроме всего, наш музей обладает бесценным портретом Мисс, написанным её братом Николаем Владимировичем (Ре-Ми) (!). В Украине ее работ не сыщешь. В Киевском музее русского искусства хранится лишь два её рисунка пером.